Я в моей голове - Страница 10

— Ладно, я схожу, все равно прогуляться надо, — встаю и убираю учебники.

Родители удивленно замолкают, т. к. знают, что я, наверное, больше отца ненавижу ходить по магазинам, стоять в очередях с уставшими после работы и раздраженными покупателями (в основном женщинами). В будущем я, столкнувшись с неорганизованностью и не способностью планировать хотя бы на несколько дней вперед супруги, а потом за продолжительный период холостяцкой жизни привык к самообеспечению. Для меня не составляло труда периодически пополнять продуктовые или хозяйственные запасы в доме.

— Только, как быть с папиросами? — вопросительно смотрю на отца.

— Мне хватит пока (мне), я к Дмитриевичу, помочь надо (маме), — обрадованно, не дожидаясь реакции мамы, отец быстро исчезает за дверью. Мать устало всплескивает руками и с негодованием смотрит на дверь.

— Вот сволочь, опять поддатый придет, — идет к своей сумке и, достав из кошелька трешку, кладет на стол.

— Что на ужин хочешь? — желает поощрить меня за готовность к подвигу.

— Фуа Гра и баранины, запеченной с ананасами, не будет? — иронизирую. — Тогда, что приготовишь.

Фыркнув, мама уходит на кухню. Одевшись, забрав деньги, бидон и авоську вышел на темную зимнюю улицу. Отмечаю — фонарей в моем времени в поселке не прибавилось. Двор освещался только фонарями от дороги, светом многочисленных бараковских окон и фонарем возле колонки.

В поселковом магазине и возле него (в народе «Восьмой», вероятно, по порядковому номеру гастронома), как и ожидалось, толпился народ. Самая большая очередь, преимущественно из мужиков, была возле алкогольного отдела, в друге отделы — из женщин, в две кассы — смешанная. Встал в молочный отдел. Какой приятный запах от молочных продуктов. Продавщица в несвежем белом халате привычно ловко разливала молоко из алюминиевого молочного бидона литровым черпаком с вертикальной длинной ручкой.

— А сколько масла то брать? Не спросил у матери. Граммов 200–300 хватит, наверное, — сходил, посмотрел на ассортимент отдела бакалеи. Нескафе и даже Пеле не пахнет. Тот же Кофе растворимый (скорее кофейный напиток), тот же чай со слоном, что и дома.

На улице подкатил местный забулдыга от группы таких же и привычно попросил 10 копеек. Вот ведь заботы у людей? Настрелять на бутылку бормотухи, «раздавить» ее на всех в подъезде соседнего дома из «горлá» и снова на «пост» — стрелять копейки. Ничего не ответил жаждущему попрошайке, отодвинул его плечом и, не прислушиваясь к бурчанию за спиной, пошел в хлебный магазин. Ведя себя вызывающе со старшим, я ничем не рисковал. В группе «бухариков» было несколько знакомых лиц.

Где-то на периферии, на углу заметил Грузина с Аниськой (Славка Антонов) — по «бригаде» мои бывшие кореши. Наверное, тоже за бухлом подвалили. «Бомбить» прохожих еще рано, да и место людное.

Хлебный магазин располагался в старом доме, вросшем в землю, так что в магазин надо спускаться — пол был ниже уровня земли. Запах — обалдеть! Батон был мягкий, наверное, завозят 2 раза в день с нашего хлебокомбината. По дороге домой встретил Серегу Яшкина из нашей компании. Он, увидев меня с авоськой и бидоном удивился, но ничего не сказал. Среди ребят было не принято ходить за продуктами (не по-понятиям, не по-пацански, если ты не домашний мальчик, маменькин сынок). Спросил:

— В спортзал не пойдешь?

Прислушавшись к себе, решил:

— Еще рано со своим изменениями из-за послезнания общаться с друзьями, не вызывая вопросов и недоумения. Отговорившись делами, пошел домой. Надо спокойно посидеть над Планом.

Я вдруг вспомнил — через 8 лет отец умрет от рака яичка. Может пора попробовать изменить будущее хотя бы своих близких?

— Первые признаки заболевания у него появились за 3 года до смерти, — вспоминал я, — А потом два года постоянно лечился и сидел на обезболивающих лекарствах.

Как больно было чувствовать себя беспомощным, глядя на угасающего, но бодрящегося отца. В то же время, меня удивляло то, что зная о смертельной болезни, отец в периоды облегчения строил планы на будущее, говорил о ремонте в гараже, устройстве на работу, когда снимут инвалидность.

Дома, отчитавшись за покупки, я поделился с мамой:

— Сегодня в очереди слышал разговор про умершего от рака яичка мужика. В молодости его ударили по яйцам, и от этого через много лет у него развился рак. Наш отец рассказывал, что в молодости в футболе он тоже получал по яйцам.

— Я его раньше убью, до сих пор, паразит, шляется где-то, — злится мама на неоправданно задерживающегося отца, поглядывая на часы.

— Может заставить его пройти обследование у специалиста. Я где-то читал — на ранних стадиях обнаружения рак легко излечивается, — настаиваю я.

— Какие у нас специалисты? — отмахивается она. — Может только в области или в Москве? — продолжает, — Иди, ешь, я картошку пожарила.

— Все равно попытаться надо. Хуже потом жалеть, что могли вовремя принять меры и не сделали, — не отступаю.

— Какое ему обследование? Посмотри, твой отец не просыхает от своей водки, — вновь взрывается мать.

Не отвечая на риторический вопрос, разворачиваю газету с программой телевизионных передач. Всего 2 программы. Через несколько минут начнется фильм «Небесный тихоход» с молодым Крючковым. Вроде его звездность гаснет уже. Не помню его в главных ролях современных популярных фильмов. Зато Фаина Раневская еще долго будет популярна на вторых ролях.

— Потом надо будет посмотреть программу «Время», — планирую.

На кухне здороваюсь с соседями, накладываю себе тарелку картошки, добавляю пару соленых огурцов прошлогоднего дачного урожая на край тарелки и иду в комнату за свой стол. Не обращая внимания на вкус не очень любимого блюда, снова погружаюсь в свои мысли о деньгах, предварительно раскрыв перед собой учебник истории. (Теперь всю оставшуюся жизнь так и буду шифроваться?)