Я в моей голове - Страница 94

Все-таки, мне техника более по душе. Выбрать бы такую специальность, где отвечал бы только за себя, не имея подчиненных, треплющих нервы. И где, надо мной будет поменьше начальников.

Надо, все-таки, идти в радиоэлектронику. Поближе к будущим компьютерам. В стране еще на 50 лет вперед, будет повальная компьютерная безграмотность. Не намного лучше будет и за рубежом. Стать ценным специалистом. Тогда, не так будут страшны тупые начальники. Айтишники всегда и везде будут в цене. Попутно писать и продавать песни и заниматься боксом или рукопашным боем.

Но это позже. Этим летом надо выходить на кого-то из властьимущих и попытаться изменить курс страны, ведущий в пропасть.

* * *

На следующей неделе мне подвернулся новый сборщик икон на очень перспективном северном направлении от города. Там было много деревень, в том числе заброшенных.

После секции выхожу с ребятами из школы и слышу слева снизу от крыльца какой-то писк. Как котенок или щенок пищит, только непрерывно. Там же, сбоку от крыльца, стояла группа незнакомых ребят и над чем-то смеялись. Среди них был Генка Стриж, старший брат Женьки Стрижева. Женька жил постоянно с родителями в нашем поселке, а его старший брат, большую часть времени проживал в какой-то деревне за заводом. Только иногда появлялся в поселке погулять, выпить, развлечься. В поселке и вероятно, в своей деревне пользовался уважением среди пацанов. Стриж старший дорожил своим авторитетом. Помню, мы стояли с поселковыми ребятами и трепались, как обычно о своем, шутили, смеялись. С нами был и Генка, как равный. В ходе какого-то шутливого спора, один из ребят, старший по возрасту среди нас, в шутку ладонью провел Генке по лицу и слегка оттолкнул. Никто из нас не обратил на этот поступок никакого внимания. Вдруг слышу хлопок. А у старшего на лбу рассечение, из которого хлынула кровь ручьем. Вижу, напротив стоит злой Генка, с намотанным на руку солдатским ремнем с пряжкой. Оттащил его тогда. Потом пытался выяснить у него, почему он так среагировал, пусть на глупый, но безобидный поступок? Генка, так и не смог мне внятно это объяснить. В общем, отношения у меня с ним были, если не дружеские, то нормальные, ровные и взаимоуважительные.

Я выглянул с крыльца вниз и увидел, что какой-то пацан зажал в углу, образованному крыльцом и стеной школы, девчонку-школьницу.

Обычно, мы с неизвестными деревенскими ребятами пересекались редко. Много ребят, учащихся в школе, были из окрестных деревень. У многих ребят из поселка остались родные и знакомые, живущие в деревнях. Многие городские ребята, летние каникулы проводили в деревне или часто туда ездили. Но у городских к деревенским жителям проявлялось какое-то превосходство, как к менее грамотным, похуже одетым, слабо ориентирующимся в городской жизни. Они, зачастую, отличались от городских «оканьем» и отдельными специфичными словами. (Я всегда считал, что я «акаю», но в военном училище ребята сразу определили, что я с Волги по слабо выраженному «оканью»). А у деревенских пацанов к нам проявлялось демонстративное презрение, как к слабакам, маменьким сынкам, не готовым к настоящей жестокой драке. Я слышал, что у них, нередко на праздники, бывали драки деревня на деревню, в которых принимали участие все, и мужики, и пацаны, с колами, ножами, цепями и даже стрельбой. Использовался колхозный транспорт для доставки бойцов к месту драки. Конечно, в городе такого не бывало.

Увидев нас, деревенские ребята замолчали. Я быстро спустился с крыльца и завернул к ним. Посмотрел в угол. А там невысокий пацан зажал девчонку, наверное, из класса седьмого. Он задрал ей подол школьного платьица и шарил у нее в штанах. Она от стыда или от страха, закрыв лицо руками не сопротивлялась, а только пищала на одной ноте. Я взглянул на Генку. Он с интересом смотрел на меня. Тогда я подошел и рванул за плечо сластолюбца:

— А ну ка, отпусти ее, — сердито рявкнул.

— Че? Че те надо? А ну иди на хуй отсюда, а то пиздюлей ща получишь! — он обернулся ко мне и похотливая ухмылка сменилась злобной гримасой.

— Я сказал, отпусти ее, — повторил я.

— Да я тебя… — он выдернул руку из трусов и, замахиваясь, рванулся ко мне.

— Стоп! Не здесь! — я отскочил и поднял руку, останавливая его.

— Ну, пойдем, отойдем, — с угрозой согласился. Девчонка с плачем подхватила портфель и бросилась прочь, все так же закрывая лицо.

Деревенские стояли молча, поглядывая на Стрижа, а он с любопытством смотрел на нас. Мои ребята тоже стояли поодаль, готовые вмешаться. Заметил, что Толик, находящийся среди ребят, тоже настроен на драку. Наверное, деревенских ребят останавливало некоторое наше численное преимущество. К тому же — это была наша территория. Насильник радостно пошел к своим, задев меня плечом. Я двинулся за угол школы. Мои пошли за мной. Двинулись за угол и деревенские. Слышу за спиной их неразборчивый бубнеж и выделяющийся хвастливый голос насильника:

— Да я на нож не боялся пойти. Помнишь? Да я щас уделаю этого городского щегла.

Конечно, он видел во мне чистенького школьника в костюмчике с комсомольским значком. «Ботаника» с портфелем. Один мой вид вызвал у него раздражение.

А ведь он похож повадками, на Черта со станции. Тот был тоже готов унизить девчонку при любом благоприятном случае, когда ему никто не мог помешать. Девчонки боялись позора и молчали. А Черту это сходило с рук. И ростом они с этим одинаковы. И кожа, такая же бледная и прыщавая.

Вышли за угол. Отметил, что с асфальта снег уже сошел — ботинки скользить не будут.

Остановился, отложил портфель в сторону и повернулся к деревенским. Они тоже остановились. Мой противник вышел вперед со злобной ухмылкой. Остановившись, начал оскорблять меня, провоцируя на драку: